Спортивных звезд мы чаще всего видим в рабочей обстановке, где характер человека столь плотно переплетается с создаваемым годами имиджем, что не понять, каков он на самом деле. Наверное, поэтому чемпионам больше всего не хватает своего дома. Где можно, наконец, расслабиться и побыть самим собой.
Назвать словом «дом» то жилье, которое получали от государства наиболее отличившиеся спортсмены моего поколения, можно было за очень редким исключением с большой натяжкой.
Помню собственное новоселье. В обшарпанной 17-метровой «хрущевке» в районе Филевского парка были вывинчены дверные ручки, выдраны розетки, срезаны вместе с лампочками провода на потолке. Альтернативой была новая однокомнатная квартира на первом этаже московской новостройки с видом на деревню Красные ткачи, в полутора часах езды от центра. Естественно, жилье в обжитом районе казалось гораздо более привлекательным. Ничего, что прежний хозяин, один из начальников ледового дворца ЦСКА, оказался таким запасливым: не смог разобрать и вывезти лишь стеллажи, сколоченные из черенков хоккейных клюшек.
Но даже сделав ремонт, я продолжала чувствовать ущербность собственной страны (и, естественно, свою) каждый раз, когда на многочисленных турнирах за рубежом друзья-прыгуны начинали наперебой зазывать всю сильнейшую в мире советскую команду в гости.
Еще большее унижение пришлось пережить десять с лишним лет назад, на Играх доброй воли в Сиэтле. Тогда множество американских семей выразило желание на время Игр бесплатно поселить у себя советских чемпионов прошлых лет. Расставаясь, хозяева дарили новым знакомым дешевенькие фотоаппараты, магнитофоны, кто-то даже компьютеры. Подвозили к аэропорту на шикарных (по советским понятиям тех лет) лимузинах. В самолете же приятель, двукратный олимпийский чемпион, смущенно протянул мне брошюрку: «Смотри, что нашел у своих...» Это было руководство по приему гостей, которым организаторы Игр снабдили волонтерские семьи. После рекомендаций ознакомить гостя с принципами действия посудомоечной и стиральной машин, микроволновых печей и прочей бытовой утвари, которую, по мнению американцев, русские не видели никогда в жизни, стояло: «Обязательно свозите гостя в торговый центр и помогите ему выбрать подходящие сувениры. При этом будьте готовы к тому, что у него не окажется денег»... Наверное, поэтому я до сих пор со смешанными чувствами отношусь к отъездам выдающихся российских спортсменов за границу, зная, что временная работа почти всегда оборачивается постоянным местом жительства. Да, безумно жаль, что они не в России. Но как же здорово, что, в отличие от многих предыдущих поколений, они, наконец, могут позволить себе возможность жить так, как должны жить звезды.
ДОМ, КОТОРЫЙ СТРОИТ ПОПОВ - Знаешь, я купил дом, - сказал мне как-то при встрече давний приятель Александр Попов. К тому времени выдающийся пловец уже три года жил в Канберре, куда уехал в 1993-м вслед за тренером. Обосновался сначала в общежитии Австралийского института спорта. Комнатушка с узкой кроватью, тумбочкой, умывальником и телевизором обходилась в 40 австралийских долларов в день. Можно было, конечно, уговорить местных плавательных боссов предоставить на определенных условиях бесплатное жилье, однако Попов всегда придерживался принципа: не жертвовать собственной независимостью, если деньги позволяют.
В ту нашу встречу мы проговорили несколько часов. О занавесках и кухонной утвари, рассаде цветов и кустарников, которые могли бы расти в Австралии. Между тренировками и выступлениями вместе бродили по магазинам в поисках каких-то особенных разделочных досок и прочей домашней мелочевки. «Ты что, всерьез настроен остаться в Австралии навсегда?» - поинтересовалась я у Попова. «Что ты, - ответил он. - Просто не знаю, на сколько придется задержаться. Свой же дом - это так здорово. Пусть и небольшой».
В январе этого года я побывала в Канберре. Семья Поповых - Александр, Даша и маленький Вовка - жила все в том же, первом доме недалеко от института. Но уже на следующий день после приезда меня повезли смотреть новое место жительства. В багажнике универсала «вольво» что-то гремело и перекатывалось.
- Куски будущего дома, - деловито объяснил хозяин, не отрывая взгляда от дороги. - Мы купили землю в довольно престижном районе Канберры - возле гольф-клуба. В Финляндии заказали проект, оттуда же морем доставят все необходимые стройматериалы. Это будет простой дом. Из бруса, с двойными рамами. Первый этаж - из камня. Баня - отдельно, тоже финская.
- Почему все из Финляндии?
- В Австралии таких домов нет. Здесь строят легкие конструкции, с одинарными стеклами. Но зимой такое жилье прилично выстуживается, приходится платить чудовищные суммы за отопление. А русская изба - мудрейшая конструкция. Естественно, внутри все будет гораздо цивилизованнее, чем в аналогичных домах в России. Кстати, мой дом будет единственным в Австралии, сделанным из бруса. В этом и проблема. По местным законам, прежде, чем начать постройку, я должен собрать подписи всех соседей, подтверждающие, что они не возражают ни против дизайна, ни против цвета. Поэтому финны мне и прислали два брусовых блока - для наглядной демонстрации австралам.
Единственного из неопрошенных будущих соседей мы нашли возле строящегося коттеджа. Выслушав Попова и с изумлением рассмотрев блоки, пожилой австралиец деревенского типа поднял глаза: «Парень, а на кой черт тебе затевать все это? Здесь так не строят. Я, конечно, не против, но затея обойдется чертовски дорого. Из Финляндии! Подумать только! Пойдемте, - ранчмен повернулся к нам с Дашей, - я покажу вам собственную халупу. 300 квадратных метров! А ваш? Четыреста? Ну и ну...» Прощаясь после экскурсии, австралиец вдруг спросил: «А ты сам откуда будешь? Из России? Для русского ты классно говоришь по-английски. А деньги транжиришь все же зря. Молодой еще...» Бросив напоследок взгляд на заросшую деревьями территорию, я спросила: «А как насчет бассейна?» Четырехкратный олимпийский чемпион аж остановился на полшаге: «Бассейн в собственном доме? Никогда в жизни!»
