В Саратове захлестнули днем дела, вечером -- пьяный угар. В кафешантане Очкина, гремевшем на всю Волгу купецкими кутежами, пришлось, как полагается, провести вечерок с деловыми людьми. Пели хоры -- цыганский, венгерский, русский. Именитый волжский купец куражился над лакеями. Наливая сорок восемь бокалов, плеснул лакей нечаянно на скатерть.
-- Наливать не умеешь, мерзавец! Рванул купец скатерть, задребезжали осколки, залили шампанским ковер и кресла. -- Наливай сначала!
Запах вина, сигарный дым, галдеж.
-- Рытка! Рытка! -- хрипели венгерки сонными голосами. На рассвете из соседнего кабинета раздался дикий, какой-то уж совсем бараний рев.
-- Что такое?
-- Господин Аполлосов веселятся. Это они всегда под конец сбирают всех официантов и заставляют их петь хором. Рассказывают: этот Аполлосов, скромный сельский учитель, купил в рассрочку у Генриха Блокка выигрышный билет и выиграл семьдесят пять тысяч. И как только денежки получил, так и засел у Очкина. Теперь уж капитал к концу подходит. Хочет все до последней копейки здесь оставить. Такая у него мечта. А потом попросится опять на прежнее место, будет сельским учителем век доживать и вспоминать о роскошной жизни, когда ему на рассвете официанты хором пели.
-- Ну, где кроме России и души русского человека найдете вы такое "счастье"? * * * Прошла осень. Настала зима. Зима у Платонова началась сложная, с разными неприятными историями в деловых отношениях. Работать приходилось много, и работа была нервная, беспокойная и ответственная. И вот, как-то ожидая важного визита, сидел он у себя в кабинете. Зазвонил телефон.
-- Кто говорит?
-- Это я! -- радостно отвечал женский голос.
-- Я! Я! -- Кто "я"? -- раздраженно спросил Платонов. -- Простите, я очень занят.
-- Да я! Это -- я! -- снова ответил голос и прибавил, точно удивленно: -- Разве вы не узнаете? Это -- я.
-- Ах, сударыня, -- с досадой сказал Платонов. -- Уверяю вас, что у меня сейчас абсолютно нет времени заниматься загадками. Я очень занят. Будьте любезны говорить прямо.
-- Значит, вы не узнали моего голоса? -- с отчаянием ответила собеседница.
-- А! -- догадался Платонов. -- Ну как же, конечно, узнал. Разве я могу не узнать ваш милый голосок, Вера Петровна! Молчание. И потом тихо и грустно-грустно: -- Вера Петровна? Вот как... Если так, то ничего... Мне ничего не нужно... И вдруг он вспомнил: Да ведь это маленькая! Маленькая на Волге! Господи, что же это я наделал! Так обидеть маленькую! -- Я узнал! Я узнал! -- кричал он в трубку, сам удивляясь и радости своей, и отчаянию.
-- Ради бога! Ради бога! Ведь я же узнал! Но уже никто не отзывался.
