За двухчасовую тренировку она не остановилась ни разу. Каждый шаг был либо каким-то элементом, либо заходом на прыжок. Один раз тренер крикнула ей: «Иди сюда!». Она подъехала к борту и, не останавливаясь, стала нарезать круги по небольшому радиусу, на ходу внимательно слушая все замечания. Потом снова заскользила по большой дуге на прыжок. Аксель. Тройной. И тут же заход на следующий тройной аксель - в другую сторону катка.
«Сколько уже прыжков она сделала? 36?» - не оборачиваясь, спросила тренер. Суровый молодой японец с блокнотом в руках - тренер по ОФП - стал быстро-быстро что-то считать карандашом в своих записях: «48», - продублировала его ответ переводчица.
«Концовку!» - снова крикнула тренер. Последовали каскад из двух тройных - флипа и риттбергера - и какая-то умопомрачительная дорожка шагов, в конце которой тройные снова посыпались как горох.
На лице спортсменки не было ни усталости, ни недовольства, которое в конце тяжелой тренировки проявляется обычно само по себе даже у самых терпеливых. На балкончике катка примостилась небольшая группа - то ли родителей с детьми, то ли тренеров с учениками. На то, что происходит на льду, они глядели, как порой смотрят выступления в цирке: вроде обычный человек на манеж выходит, а делает такое - что не укладывается в голове.
На самом же деле это была обычная тренировка. И обычная японская девочка - Мао Асада, приехавшая в Москву к тренеру - Татьяне Тарасовой.
ЧУДО-РЕБЕНОК Интересно, что было бы, доведись 15-летней японке выступить на Олимпийских играх в Турине? За два месяца до тех Игр Асада блестяще выступила в финале взрослого «Гран-при» в Токио - выиграла турнир, опередив на восемь с лишним баллов двукратную чемпионку мира Ирину Слуцкую, после чего все силы японской федерации фигурного катания были брошены на то, чтобы юному дарованию разрешили поехать на Олимпиаду. Специалисты этой страны были абсолютно уверены в том, что Асада имеет куда больше шансов принести стране медаль, чем чемпионка мира-2004 Шизука Аракава.
Но правила обойти не удалось: на момент официального начала олимпийского сезона спортсменке еще не исполнилось 15 лет. Если бы Мао родилась не в сентябре, а на три месяца раньше, дорога в Турин была бы ей открыта. А так Игры пришлось пропустить.
За три последующие года Асада завоевала серебро и золото на чемпионате мира, стала победительницей престижного турнира «Четырех континентов»-2008, затем несколько опустилась в табели о рангах, не попав в призеры мирового первенства-2009, но то было связано с серьезным изменением технического арсенала: Мао решила включить в произвольную программу сразу два тройных акселя - самого тяжелого из существующих тройных прыжков, - но справиться с такой сложностью фигуристке удавалось не всегда.
До победного для себя чемпионата мира-2008 японка два года тренировалась у бывшего советского специалиста Рафаэля Арутюняна. В феврале они довольно неожиданно расстались, а летом Асада объявила о том, что будет работать с Татьяной Тарасовой, и почти все лето провела у нее в Москве.
«Насколько мне известно, решение о смене тренера Асада принимала самостоятельно - вместе с мамой и менеджером корпорации IMG, который ведет все ее дела, - сказала тогда по этому поводу Тарасова. - Когда они ко мне обратились, я сразу поставила вопрос о том, чтобы в моем распоряжении была грамотная переводчица и японский тренер по скоростно-силовой подготовке. Эти просьбы удовлетворили».
Когда в сентябре японка снова приехала в Москву, я отправилась на ее тренировку. С единственной целью: постараться понять, какие именно качества отличают спортсменку, делая ее недосягаемой для огромного количества соперниц.
38 МИНУТ 38 минут - именно столько длилась разминка, за время которой Асада на большой скорости исполняла не очень сложные на первый взгляд элементы. «Обратите внимание на то, что она делает, - вполголоса комментировала у борта Тарасова. - Очень немногие спортсмены так умеют».
Мао закончила выполнять первую комбинацию шагов по часовой стрелке и тут же, не сбавляя темпа, повторила весь набор в другую сторону. Взялась за другую шаговую связку и все повторилось. Слева - направо, справа - налево. Потом пришла очередь твиззлов, вращений. В глаза первым делом бросался идеальный баланс: словно какая-то невидимая струна, протянутая сквозь тело, удерживает хрупкую фигурку от малейшей потери равновесия.
- Она всегда разминается долго, - вновь сказала тренер. - Старается довести все движения до автоматизма и сделать каждый шаг максимально рациональным, чтобы на шаговые связки не уходило слишком много сил. Потому что силы нужны на прыжки. Между ними у Мао почти не получается передохнуть. Она очень просила меня позволить ей оставить в произвольной программе два тройных акселя. Аксель - прыжок особенный. Для него требуется более длинный заход, что тоже отнимает время. А нужно все успеть.
Фигуристка тем временем перешла к прыжкам. Эта часть тренировки тоже в какой-то степени была разминкой - для тройного акселя. Вот только подбиралась Мао к этому прыжку не через двойные, а как бы заводя себя все более и более сложными элементами. Каскад из двух тройных риттбергеров («Этого не делает никто!» - уже привычно прозвучал голос Тарасовой), каскад из флипа и риттбергера. Наконец - аксель. Еще один. Еще. Каскад аксель - двойной тулуп. Все безукоризненно. Затем пошли прокаты произвольной программы по частям. Под музыку.
Тарасова делала какие-то замечания на английском. Иногда переходила на русский язык, и тогда к процессу незамедлительно подключалась переводчица. В самом конце занятия тренер сказала мне: - Вы пришли не в самый удачный момент. Мао катается в новых ботинках, поэтому не чувствует привычной легкости. Соответственно и настроение у нее не может быть хорошим, потому что в том, чтобы обкатывать ботинки, нет ничего приятного. Но и другого выхода тоже нет: одной пары ей на сезон не хватает. Эта модель немножко другая, чем те, в которых катаются наши фигуристы. Более легкая, но и более хрупкая. А нагрузка при прыжках огромна. Поэтому ботинки, бывает, ломаются. И нужно иметь запасную разношенную пару.
Тарасова замолчала, внимательно наблюдая за тем, как Асада выполняет сложнейшую дорожку шагов, затем продолжила: - Честно говоря, я совершенно не ожидала, что Мао приедет в Москву в новых ботинках. Но так решила ее мама. Сама я в Японии бываю наездами. Часто приезжать не позволяют семейные обстоятельства и здоровье. Чтобы добраться до Нагои, приходится сначала лететь до Токио, потом три часа ехать на поезде и еще час - на машине. В последний раз я была там в середине августа и накануне моего отъезда в Москву случилось землетрясение. Оно было настолько сильным, что ночью я упала с кровати. Уже в самолете почувствовала себя совсем неважно - прихватило сердце.
В Японии с Асадой постоянно работает моя помощница Жанна Фолле. Но иногда уезжает и она. И тогда мама фигуристки направляет всю свою энергию на то, чтобы в наше отсутствие довести все выученное до совершенства. Мао подчиняется ей беспрекословно.
ФАНАТИЗМ ПО-ЯПОНСКИ - Вам не страшно смотреть, как ваша дочь прыгает? - спросила я через переводчика маму фигуристки Кёко.
- Бывает очень страшно, - ответила она. - На соревнованиях. Я каждый раз ужасно боюсь, что Мао не сделает что-то из того, что должна... Эти слова напомнили мне очень давнюю историю. В свое время я была знакома с потомственной цирковой артисткой Мариной Осинской - дочерью знаменитого послевоенного эквилибриста Льва Осинского. Он потерял на войне руку, а после вернулся в цирк, самостоятельно сконструировав себе реквизит для работы под куполом и специальный протез, глядя на который никому не приходило в голову, что у артиста нет руки.
Мама Марины работала на проволоке. А дочь выбрала канат - без страховки работала на семиметровой высоте. Однажды на гастролях в каком-то небольшом российском городе в конструкции каната не сработала защелка, и Марина упала с большой высоты на манеж. Спас ее униформист - успел подскочить и собственным телом спассировать удар. Девушке просто повезло: она отделалась переломом нескольких ребер и сотрясением мозга, но позвоночник остался цел.
Когда об этом узнали родители, мать тут же позвонила в больницу, и Марине передали трубку. Раздался вопрос: - Ты с манежа ушла сама? - Нет, мама, меня унесли.
- Боже мой! Какой позор, - простонала родительница. Разговор был закончен.
Похожим фанатизмом в отношении своих детей отличаются многие японцы. Другое дело, что японская мораль не стимулирует появление выдающихся личностей. Вековые традиции предписывали гражданам страны прежде всего знать свое место, быть как все.
В 60-х годах прошлого века была широко известна история выдающегося японского дирижера Сейдзи Одзава. Когда он вернулся домой после грандиозного успеха за границей, японские оркестры наотрез отказались с ним играть!
Три года назад я разговорилась с выдающимся российским тренером Виктором Кудрявцевым о том, что все больше японских спортсменов стараются уехать из своей страны в США и начинают там очень быстро прогрессировать.
- Я беседовал на эту тему с ведущим японским специалистом Нобио Сато, - сказал тогда Кудрявцев. - Думал, он признается, что сей факт - отъезда и прогресса - для него неприятен. Но Сато вдруг сказал, что очень рад и всячески такое сотрудничество приветствует. Потому что в японской культуре нет того, что есть в европейской или американской культурах. Японские тренеры не в состоянии избавить своих спортсменов от исторической «закрытости», соответственно, не могут по-настоящему раскрыть их возможности. И лишь благодаря иностранным специалистам это произошло.
Когда Асада тренировалась в американском Лейк-Эрроухэд у Рафаэля Арутюняна, тренер подметил: - Я как професссионал всегда вижу, когда те или иные качества спортсмена начинают уходить. И стараюсь что-то поменять несколько раньше, чем недостатки станут очевидными для зрителей. Но в Японии, похоже, все с самого детства приучены с удовольствием относиться даже к самой тяжелой работе. А потому если японцы видят, что что-то у них перестало получаться, чуть больше концентрируются, чуть сильнее упираются, если нужно - работают вдвое дольше, потому что свято верят, что количество рано или поздно обязательно перейдет в качество. Причем никогда не говорят«нет». Если ты видишь, что человек тебя выслушал, а сам продолжает делать по-своему, значит, он сознательно не хочет принимать твою точку зрения.
ЕДА И БОТИНКИ Не говорить «нет» - тоже одна из японских традиций. Как и не открывать собеседнику свои истинные чувства. Собственно, поэтому, собираясь на тренировку в ЦСКА, я не очень настраивалась на интервью. Зачем, если собеседник заведомо скажет тебе то, что ты хочешь услышать? Либо ограничится дежурными «правильными» фразами. Однако разговор с мамой спортсменки завязался сам собой, как только Мао покинула лед, чтобы продолжить занятие с тренером по ОФП.
Едва я подошла, хрупкая, изящная Кёко с легким поклоном протянула мне небольшой сувенир: еще одна японская традиция - никогда не оставаться в долгу, даже если человек проявляет к тебе самое незначительное внимание.
- Мне говорили, что вы - бывшая гимнастка?
Кёко весело рассмеялась: - Я действительно занималась гимнастикой. И балетом. Но никогда не считала спорт серьезным занятием - просто ходила пару раз в неделю в местный клуб. А вот дочек отвела в балет в очень раннем возрасте. Именно балетные педагоги посоветовали нам заняться фигурным катанием, чтобы укрепить голеностопы. Маи - она у нас старшая - и Мао начали ходить на каток, потом стали принимать участие в каких-то детских соревнованиях. Это им страшно понравилось, потому что на соревнованиях постоянно давали какие-то подарочки: призы, медали - чего не было в балетной школе. До определенного возраста занятия балетом и фигурным катанием удавалось совмещать. Но как-то незаметно балет у Мао отошел на второй план - стал вспомогательной дисциплиной. Число танцевальных занятий тоже сократилось - сначала они проходили ежедневно, потом два, а после и вообще один раз в неделю.
- При этом Маи тоже стала фигуристкой, не так ли?
- Она все же сильнее тяготеет к искусству. Мы с мужем и назвали ее в честь знаменитой русской балерины Майи Плисецкой - моего кумира.
- А в честь кого назвали младшую дочь?
- В честь любимой актрисы мужа. Сам он - бизнесмен, занимается недвижимостью.
- Вы сейчас с Мао постоянно путешествуете?
- Да. Нахожусь с ней рядом 24 часа в сутки. Долгое время мы уезжали из дома втроем - я, Мао и Маи. Девочки тренировались постоянно, с утра до поздней ночи. Сейчас Маи продолжает кататься, хотя понятно, что не на таком уровне, как младшая сестра. Она много выступает в разных ледовых шоу и одновременно с этим продолжает танцевать. Даже принимает участие в балетных конкурсах.
- Как получилось, что в 2006-м вы уехали из Японию в США к Рафаэлю Арутюняну?
- После того как Мао впервые выиграла финал «Гран-при» в Токио в конце 2005-го, она стала дико популярна в Японии. Не было ни одного катка, куда мы могли бы приехать тренироваться, потому что вокруг немедленно собирались толпы фанатов. Я уже в то время мечтала, чтобы у моих девочек был русский тренер, потому что в моем представлении русское фигурное катание всегда ассоциировалось с великими спортивными и балетными традициями. Но ехать в Россию мы просто побоялись. Такая поездка казалась слишком далекой, не очень доступной, не очень понятной. Вот и полетели в Калифорнию. К тому же мы хотели найти такого тренера, чтобы у него на тот момент не было сильных учеников. Чтобы он мог посвящать нам все свое время. Вот выбор и пал на Рафаэля. Хотя я, признаться, продолжала мечтать о том, чтобы когда-нибудь Мао получила возможность поработать с Тарасовой.
- Связаться с Татьяной в те времена вы даже не пытались?
- Мне это просто в голову не приходило. Почему-то я была уверена, что тренеру такого ранга будет просто неинтересно с нами работать. Мао тогда еще не достигла серьезных успехов, Тарасова же в моем представлении была богиней, небожительницей. Совершенно недосягаемой. Почти нереальной. До сих пор иногда не верю, что моя мечта сбылась.
- Чего вы ждете от этого сотрудничества?
- Знаю, насколько Мао одержима фигурным катанием, и хочу сделать все, чтобы дать ей возможность реализовать себя, свои возможности. Конечно же предел ближайших мечтаний заключается в том, чтобы выиграть Олимпиаду.
- Вашей младшей дочери - 19, а в этом возрасте детям свойственно хотеть свободы. Не боитесь, что ваша круглосуточная опека может оказаться для Мао чрезмерной?
- С прошлого года стараюсь давать ей такую свободу. Но в Японии это сложно. Я никуда не могу отпустить Мао одну. Просто боюсь за нее, потому что японские фанаты могут быть непредсказуемыми. Поэтому мы по-прежнему всюду бываем вместе. Ездим на какие-то мероприятия, за покупками, в рестораны, где можно вкусно поесть. Вам кажется это странным?
- Нет. Просто помню, как разговаривала с Арутюняном, и он мне в шутку сказал, что Мао не катается только когда спит. Получается, сейчас она не только катается?
- Ей нравится бывать в разных местах. Она обожает вкусную еду. А с некоторых пор - красивую, стильную одежду. Дочка сильно увлечена идеей здорового питания: досконально знает, что нужно для ее организма в тот или иной период тренировок, много читает на эту тему, смотрит специализированные программы, хорошо ориентируется во всех новейших разработках диетологии. В Японии это направление сейчас вообще очень популярно. Я бы сказала, что у нас в стране настоящий бум здоровой пищи. Кстати, для нас стало большой неожиданностью то, что в России настолько вкусные овощи.
- Те, что подают в отеле?
- И в отеле тоже. Мы часто с удовольствием ходим обедать или ужинать в ресторанчик «Елки-палки» - там, кроме всего прочего, потрясающая говядина. И на рынок выбираемся, когда позволяет время.
- Проблема веса у вашей дочки существует?
- Безусловно. Мао всегда жестко контролирует свой вес с тем, чтобы не только не поправляться, но и не худеть. Но главное все-таки не поправляться. Если вес хоть чуточку отклоняется от привычного, могут начаться проблемы с равновесием, травмы. Мао ведь делает очень сложные прыжки. И очень много.
- Именно поэтому вы каждый год готовите две пары ботинок?
- Вообще-то не две, а три. В принципе двух пар обуви на сезон хватает. Но мы предпочитаем всегда иметь еще одну пару - про запас. Мало ли что может произойти. С такими прыжками, как тройной аксель, никогда нельзя быть уверенным, что ботинки выдержат нагрузку.
