- Э! да у вас, видно, будут танцы, - сказал Сережа, выходя из гостиной и доставая из кармана новую пару лайковых перчаток, - надо перчатки надевать. "Как же быть? а у нас перчаток-то нет, - подумал я, - надо пойти на верх - поискать". Но хотя я перерыл все комоды, я нашел только в одном - наши дорожные зеленые рукавицы, а в другом - одну лайковую перчатку, которая никак не могла годиться мне: во-первых, потому, что была чрезвычайно стара и грязна, во-вторых, потому, что была для меня слишком велика, а главное потому, что на ней недоставало среднего пальца, отрезанного, должно быть, еще очень давно, Карлом Иванычем для больной руки. Я надел, однако, на руку этот остаток перчатки и пристально рассматривал то место среднего пальца, которое всегда было замарано чернилами, - Вот если бы здесь была Наталья Савишна: у нее, верно бы, нашлись и перчатки. Вниз идти нельзя в таком виде, потому что если меня спросят, отчего я не танцую, что мне сказать? и здесь оставаться тоже нельзя, потому что меня непременно хватятся. Что мне делать? - говорил я, размахивая руками. - Что ты здесь делаешь? - сказал вбежавший Володя, - иди ангажируй даму... сейчас начнется. - Володя, - сказал я ему, показывая руку с двумя просунутыми в грязную перчатку пальцами, голосом, выражавшим положение, близкое к отчаянию, - Володя, ты и не подумал об этом! - О чем? - сказал он с нетерпением. - А! о перчатках, - прибавил он совершенно равнодушно, заметив мою руку, - и точно нет; надо спросить у бабушки... что она скажет? - и, нимало не задумавшись, побежал вниз. Хладнокровие, с которым он отзывался об обстоятельстве, казавшемся мне столь важным, успокоило меня, и я поспешил в гостиную, совершенно позабыв об уродливой перчатке, которая была надета на моей левой руке. Осторожно подойдя к креслу бабушки и слегка дотрагиваясь до ее мантилии, я шепотом сказал ей: - Бабушка! что нам делать? у нас перчаток нет! - Что, мой друг? - У нас перчаток нет, - повторил я, подвигаясь ближе и ближе и положив обе руки на ручку кресел. - А это что, - сказала она, вдруг схватив меня за левую руку. - Voyez ma chere *), - продолжала она, обращаясь к г-же Валахиной, - voyez comme ce jeune homme s'est fait elegant pour danser avec votre fille**). ----------------- *) Посмотрите, моя дорогая (фр.). **) посмотрите, как расфрантился этот молодой человек, чтобы танцевать с вашей дочерью (фр.).
Бабушка крепко держала меня за руку и серьезно, но вопросительно посматривала на присутствующих До тех пор, пока любопытство всех гостей было удовлетворено и смех сделался общим. Я был бы очень огорчен, если бы Сережа видел меня в то время, как я, сморщившись от стыда, напрасно пытался вырвать свою руку, но перед Сонечкой, которая до того расхохоталась, что слезы навернулись ей на глаза и все кудряшки распрыгались около ее раскрасневшегося личика, мне нисколько не было совестно. Я понял, что смех ее был слишком громок и естествен, чтобы быть насмешливым; напротив, то, что мы посмеялись вместе и глядя друг на друга, как будто сблизило меня с нею. Эпизод с перчаткой, хотя и мог кончиться дурно, принес мне ту пользу, что поставил меня на свободную ногу в кругу, который казался мне всегда самым страшным, - в кругу гостиной; я не чувствовал уже ни малейшей застенчивости в зале. Страдание людей застенчивых происходит от неизвестности о мнении, которое о них составили; как только мнение это ясно выражено - какое бы оно ни было, - страдание прекращается. Что это как мила была Сонечка Валахина, когда она против меня танцевала французскую кадриль с неуклюжим молодым князем! Как мило она улыбалась, когда в chaine подавала мне ручку! как мило, в такт прыгали на головке ее русые кудри, и как наивно делала она jete-assemble своими крошечными ножками! В пятой фигуре, когда моя дама перебежала от меня на другую сторону и когда я, выжидая такт, приготовлялся делать соло, Сонечка серьезно сложила губки и стала смотреть в сторону. Но напрасно она за меня боялась: я смело сделал chasse en avant, chasse en arriere, glissade и, в то время как подходил к ней, игривым -движением показал ей перчатку с двумя торчавшими пальцами. Она расхохоталась ужасно и еще милее засеменила ножками по паркету. Еще помню я, как, когда мы делали круг и все взялись за руки, она нагнула головку и, не вынимая своей руки из моей, почесала носик о свою перчатку. Все это как теперь перед моими глазами, и еще слышится мне кадриль из "Девы Дуная", под звуки которой все это происходило. Наступила и вторая кадриль, которую я танцевал с Сонечкой. Усевшись рядом с нею, я почувствовал чрезвычайную неловкость и решительно не знал, о чем с ней говорить. Когда молчание мое сделалось слишком продолжительно, я стал бояться, что бы она не приняла меня за дурака, и решился во что бы то ни стало вывести из такого заблуждения на мой счет, "Vous etes une habitante de Moscou? *) - сказал я ей и после утвердительного ответа продолжал: - Et moi, je n'ai encore jamais frequente la capetale"**), - рассчитывая в особенности на эффект слова "frequenter"***). Я чувствовал, однако, что, хотя это начало было очень блестяще и вполне доказывало мое высокое знание французского языка, продолжать разговор в таком духе я не в состоянии. Еще не скоро должен был прийти наш черед танцевать, а молчание возобновилось: я с беспокойством посматривал на нее, желая знать, какое произвел впечатление, и ожидая от нее помощи. "Где вы нашли такую уморительную перчатку?" - спросила она меня вдруг; и этот вопрос доставил мне большое удовольствие и облегчение. Я объяснил, что перчатка принадлежала Карлу Иванычу, распространился, даже несколько иронически, о самой особе Карла Иваныча, о том, какой он бывает смешной, когда снимает красную шапочку, и о том, как он раз в зеленой бекеше упал с лошади - прямо в лужу, и т. п. Кадриль прошла незаметно. Все это было очень хорошо; но зачем я с насмешкой отзывался о Карле Иваныче? Неужели я потерял бы доброе мнение Сонечки, если бы я описал ей его с теми любовью и уважением, которые я к нему чувствовал? --------------------- *) Вы постоянно живете в Москве? (фр.) **) А я еще никогда не посещал столицы (фр.). ***) посещать (фр.).
Когда кадриль кончилась, Сонечка сказала мне "merci" с таким милым выражением, как будто я действительно заслужил ее благодарность. Я был в восторге, не помнил себя от радости и сам не мог узнать себя: откуда взялись у меня смелость, уверенность и даже дерзость? "Нет вещи, которая бы могла меня сконфузить! - думал я, беззаботно разгуливая по зале, - я готов на все!" Сережа предложил мне быть с ним vis-a-vis. "Хорошо, - сказал я, - хотя у меня нет дамы, я найду". Окинув залу решительным взглядом, я заметил, что все дамы были взяты, исключая одной большой девицы, стоявшей у двери гостиной. К ней подходил высокий молодой человек, как я заключил, с целью пригласить ее; он был от нее в двух шагах, я же - на противоположном конце залы. В мгновение ока, грациозно скользя по паркету, пролетел я все разделяющее меня от нее пространство и, шаркнув ногой, твердым голосом пригласил ее на контрданс. Большая девица, покровительственно улыбаясь, подала мне руку, и молодой человек остался без дамы. Я имел такое осознание своей силы, что даже не обратил внимание на досаду молодого человека; но после узнал, что тот молодой человек спрашивал, кто тот взъерошенный мальчик, который проскочил мимо него и перед носом отнял даму.
