8 мая президент МОК Хуан-Антонио Самаранч был в Нью-Йорке — туда как раз прибыла эстафета олимпийского огня. Было раннее утро, когда ему позвонили из Лозанны и сообщили: в Москве началось экстренное заседание НОК СССР, его повестка дня неизвестна, но, скорее всего, речь идет о том, посылать ли делегацию на Игры. Как вспоминал Самаранч 15 лет спустя, в тот момент он подумал: «Не может быть… Это — конец».
Через пару часов Самаранч прилетел в Вашингтон. Его вновь соединили с Лозанной, и он узнал, что наихудшие предположения оправдались… Во второй половине дня с ним встретился Рейган. Президент США был откровенно расстроен новостями и вдруг предложил: - Давайте я лично приглашу Черненко вместе со мной возглавить церемонию открытия Игр в Лос-Анджелесе? Самаранч воспринял идею с восторгом. Сказал, что если Рейган напишет соответствующее послание, он готов сразу же вылететь в Москву и передать приглашение советскому руководству. Увы, на этом все и закончилось. Кто-то из присутствовавших при разговоре помощников Рейгана заметил, что, прежде чем писать такое письмо, хорошо бы посоветоваться с госсекретарем. Потом разговор переключился на другие темы. А когда стали прощаться и Самаранч напомнил Рейгану о предложении, тот ограничился лишь какими-то ничего не значившими словами.
В Москву президент МОК после всех проволочек с утверждением его визита в верхах попал лишь в последних числах мая. Отнеслись к нему издевательски. По решению ЦК встретиться с президентом МОК было поручено заместителю председателя Совета Министров Талызину, курировавшему вопросы... связи.
